Глава 11. Прошлое
***
– Только что там стояли мы… – проговорила поражённая Аюна.
– Наверное, потому скала и обрушилась, – хитро подмигнул Алик.
– Вот напишут когда-нибудь: «Долой Веронику!» – сердито проворчала Аюна.
– Если это напишут хорошие люди, я соберу свои вещи и уйду без всяких сожалений, – сказала Королева. – Лично я всегда и везде найду, чем заняться.
– А какие, по-твоему, люди написали: «Долой Августу?»
– Хорошие. Только время самой этой надписи прошло. Лучше посмотри сюда: вот оно – озеро.
Озеро оказалось круглым, светлым, неглубоким. Аюна опустила руку в воду и сообщила:
– Вода тёплая, как и было обещано.
– Так вперёд! – сказала Вероника, снимая платье.
Они зашли в воду по приятному песчаному дну.
– Вот это праздник для тела! – ухмыльнулась Аюна, шумно вынырнув из глубины. – А всё же, почему хорошие люди были недовольны Августой?
– Аюна, ты же ходила в школу? Или нет?
– Ну-у, когда это было… Тем более что я не любила уроки старины. Так в чём причина-то?
– Августа была жестокой, – сказала Вероника. – Она не считалась с потребностями людей. Она не ценила их жизни. Её интересовали только камни, сложенные в замки и дворцы. Она называла это «масштабные проекты». Замки и дворцы, вероятно, должны были защищать страну и внушать соседям уважение. Но от самой Августы никто никогда не слышал, зачем она их строит. Она была странной королевой. Говорят, где-то в Луртале лежит её дневник, но что в нём, мы не знаем. Как видишь, хорошим людям от её стройки оказалось не слишком много пользы: столица и Королевский дворец сейчас захвачены врагами, а в Оружейном замке, как выяснилось, многие эры царил полный бардак. Зато народу Августа уморила очень много. Мало того, что её стражницы насильно уводили на пыльные каменоломни садовников, мечтавших всю жизнь выращивать овощи и цветы, а не ворочать камни, так их ещё заставляли работать без нормального отдыха. Провинившихся или взбунтовавшихся строго наказывали: избивали или даже казнили. Августа лично организовывала эти экзекуции. В результате она сама же и поплатилась за свою жестокость.
– Её казнили?
– Не успели. Она сбежала в Лурталь, когда поняла, что весь народ объявил ей войну. И воцарились у нас Цэндичи, которые садовников от земли не отрывали, ничего не строили и вообще ничем не занимались.
– Меня всегда интересовал один вопрос, – проговорила Аюна. – Почему, когда кому-то приходилось бежать из Инириды, бежали обязательно в Лурталь?
– А куда побежала бы ты?
– К Великой Горе, конечно! – сказала Аюна.
– К Великой Горе… – задумчиво повторила Вероника и посмотрела на деревья в том направлении, где должна была быть Гора.
Аюна зачерпнула обеими ладонями чистую прозрачную воду. На секунду ей захотелось её выпить – так она была красива и приятна на ощупь. Но на этот раз вода предназначалась для другого – для того, чтобы, пока никто не видит, нахально обрызгать нынешнюю Королеву Инириды, Главную Альтерату, Альтамиру, Предводительницу Освободительной армии и так далее в одном лице.
Вероника с головой окунулась в озеро. Аюнина вода пролетела дальше и угодила в лицо Алика. Тот не обиделся и не удивился – удивилась Аюна:
– А ты что здесь делаешь? – спросила она. – Мы не в том возрасте, чтобы вместе купаться!
– Развивай свои идеи на пляже Приморского города, – посоветовал Алик. – И не делай вид, будто только что меня заметила.
– Я же говорю, что я какая-то сонная. Я про тебя вообще забыла. Но мне даже в голову не могло прийти, что ты окажешься в одном озере с нами, – сказала Аюна, отворачиваясь. – Сейчас проснусь где-нибудь в замке… Странные вы сегодня. Оба.
Она подплыла к берегу, где лежал её кусок сосновой коры. В кору Аюна ввинтила сухую острую веточку, на которую нанизала зелёный лист подорожника. Кораблик получился устойчивым и уверенно пустился в плавание, подгоняемый искусственными волнами.
***
У Лусеи вечер прошёл в заботах и трудах. Она вся сосредоточилась на том, что делала, и прошлое для неё перестало существовать. Когда солнце опустилось за лес, все, кроме кузнецов, отправились спать в замок.
Лусея и Роктон поднялись на самый верх башни, где нашли маленькую комнату с двумя кроватями. Они аккуратно придвинули одну кровать вплотную к другой. Роктон бережно снял с Лусеи чёрное платье, при этом лаская её стройное и чуткое тело, снял с её ног лакированные сапожки, быстро разделся сам, и вот они уже оказались в постели, страстно и жадно целуясь. Теперь Лусея полностью сосредоточилась на наслаждении, мимолётно отметив, что никогда не ощущала такой жажды жизни, как сейчас.
***
Лаура лежала на мягкой кровати, застеленной старым шершавым пледом. Она старалась расслабиться и немного отдохнуть, но при этом не уснуть. В её сознании вертелись образы прошедшего дня и целый рой мыслей. Когда мысли успокаивались, Лаура ненадолго проваливалась в забытьё. Посреди ночи, когда все уже должны были крепко спать, она села на кровати и нашарила ногами свои туфли на полу. Придерживая зарингу, она вышла в коридор. За длинным рядом окон, часть из которых были приоткрыты, синела свежая звёздная ночь. Лаура пошла по коридору, такому тихому и таинственному, стараясь не стучать каблуками слишком уж бесцеремонно. Из-за дверей комнат, в которых расположились на ночлег уставшие за день сподвижники Королевы Вероники, не доносилось ни звука. Только с улицы слышался далёкий звон кузниц – кажется, кузнецы действительно решили за одни сутки сделать столько, сколько не делали за эру.
Коридор привёл Лауру в голубую гостиную, тоже тихую и затемнённую, но всё равно уютную даже ночью, как это ни странно. В гостиной было пусто. Лаура подошла к окну и стала вглядываться в огоньки на горизонте, пытаясь понять, могут ли это быть огни столицы. На самом деле огни её заботили мало. Сейчас ей надо было принять окончательное решение, которое повлияет на всю её дальнейшую судьбу: уйти или остаться? Если уходить, то прямо сейчас. Лучшей возможности уже не представится. Интересно: что сделает Рамси, когда узнает, что её подруга внезапно исчезла? Наверное, отправится искать. И что подумает Королева? Очевидно, она уже что-то подозревает. Рано или поздно она всё узнает, поэтому нужно бежать.
Лауре стало немного грустно. Ей нравилась Вероника. Может быть, она мечтала когда-то именно о такой Королеве для Инириды. Но теперь уже было слишком поздно – сделанного не воротишь. Лаура стала прикидывать, как ей лучше добраться до Пограничного замка: лесом или по дороге?
– Не уходи, – услышала она тихий голос позади себя. Лаура медленно обернулась, стараясь не выдать своего волнения. Королева сидела в кресле, положив ногу на ногу, и казалась частью спокойной синей ночи. Лауре даже на миг почудилось, что сквозь грудь Вероники видны узоры на спинке кресла.
– Ты нужна нашей стране, – мягко проговорила Королева. – Но окончательное решение остаётся за тобой.
Лаура с удивлением осознала, что не ушами слышит Веронику, а каким-то непостижимым образом чувствует её голос внутри себя.
– А лично вам я нужна? – неуверенно спросила она.
– Я бы хотела, чтобы ты поточнее задала вопрос. Например, так: «Нужна ли я Королеве Инириды?»
– Да, так, наверное, было бы правильнее… И что бы мне ответила Королева Инириды?
– Она бы ответила, что ты ей нужна, – сказала Вероника. – Скажи: ведь правда, гораздо лучше быть нужной и полезной Королеве Инириды, чем некоей Веронике, о которой никто ничего толком не знает?
– Да, я почти ничего не знаю о вас, но я чувствую, что вы будете хорошей Правительницей. Поэтому позвольте ещё раз спросить: я нужна такая, какая я есть? Со всем моим прошлым?
– Да, такая, какая ты есть. Прошлое – в прошлом. Чтобы убедиться в этом, расскажи мне о том, что тебя тревожит. Увидишь: моё решение не изменится.
– Хорошо, – подумав, сказала Лаура. – Возможно, если я расскажу свою историю, то вы посчитаете, что не всё прошлое – в прошлом, и за кое-что надо расплатиться.
– Поверь: не мне требовать от тебя расплаты. Но Законы Природы, о которых мы все знаем, рано или поздно потребуют вернуть нарушенную гармонию. Не забывай только, что путей восстановления гармонии порой бывает много.
– Я вам верю и расскажу всё. С чего мне начать?
– Начни с того, что ты совершила, но так до конца и не приняла. С того, что ты считаешь преступлением.
Лаура потупила взор.
– Я считаю, что это было не совсем преступление, – выговорила она с трудом.
– В этом твоём «не совсем» – всё дело, – сказала Вероника.
– Ходят слухи, что вы можете прочитать мысли. Мне достаточно рассказать мысленно?
– Твои произнесённые слова – это сформулированные мысли. Они просто обязаны быть чёткими и понятными. Поэтому расскажи вслух, причём так, как будто ты это делаешь для себя.
– Хорошо, я постараюсь…
И Лаура рассказала всё, хотя давно поклялась себе, что не расскажет этого никому и никогда.
– Несколько эр назад я часто ходила из Пограничного замка в маленькое пригорное село, чтобы покупать продукты для стражниц. Там я познакомилась с одним пастухом. Я хотела любовных отношений, а пастух этот был единственным свободным парнем в селе. Мы договорились о встрече. Я надела красивое платье, новые туфли и спустилась по тропинке в пригорный лесок, где меня ждал пастух. Я хотела чего-то прекрасного, но вместо этого мне пришлось слушать страстную болтовню о его честолюбивых планах. Сначала мне казалось, что он просто пытается произвести на меня впечатление подобной ерундой. Но оказалось, что он не понял, зачем я к нему пришла. Ему, оказывается, надоело пасти коров, хочется в Ореану, на большую и важную должность, и тому подобное. Он просил меня похлопотать за него в столице. Даже предлагал за это немного денег. Мне стало противно, я распрощалась и ушла, а напоследок сказала, что пасти коров – хорошее и достойное занятие. Я была страшно разочарована. Я хотела общаться с простым пастухом, который бы влюбился в меня без памяти… Чтобы он постоянно думал обо мне, преданно ждал меня, и чтобы в свободные вечера я спускалась к нему и мы бы всецело отдавались нашей любви. Простого пастуха не оказалось, а с этим ненормальным я больше не собиралась общаться. Однако вскоре я встретила его в поле. Он подбежал ко мне и стал уверять, что деньги, которые он мне предлагал, – это ровно половина того, что он скопил за всю жизнь. Он бы предложил больше, но ему нужны некоторые средства, чтобы обустроиться в столице. Он собирался написать бумагу, в которой обещал бы мне в три раза больше денег, но только когда заработает их в столице. Я сказала, что меня не интересуют его деньги и чтоб он больше никогда не приставал ко мне со своими глупостями. Когда через несколько дней я снова встретила его, он очень долго извинялся за то, что болтал о своих делах. Сказал, что это от волнения. И ещё признался, что влюбился в меня и хочет, чтобы я стала его девушкой. Якобы он настолько влюблён, что не выдержал и рассказал всему селу, что я – его будущая жена. Я ему не поверила, но мне очень хотелось ощутить своим телом мужскую ласку. Просто попробовать… Так мы оказались на поляне, поросшей мхом. У него всё получалось как-то ловко и оттренированно. Мне было приятно физически, но в душе становилось всё противнее и противнее. Когда я одевалась, он снова привязался ко мне с истерическими россказнями о том, что ему больше всех всего надо, и что я просто обязана ему помогать, как его будущая жена. Я сказала, что помогать не буду. Он стал умолять меня на коленях, а я развернулась и ушла. Он кричал мне вдогонку всякую чушь – что я неблагодарная и бессовестная, – и я жутко рассердилась. Я решила игнорировать его всегда и везде. Для меня его больше не существовало. На следующий день одна из коронных стражниц сказала, что какой-то селянин стучался в двери замка и хотел меня видеть, говорил, что я – его будущая жена, и грозился, что если я не выйду к нему, то он расскажет обо мне такое, от чего у всех глаза на лоб полезут. Его прогнали вон, потому что я всех предупредила о нём и просила ни за что его не пускать. Через пару дней я обходила горные тропы вблизи ущелья и встретила его на горной поляне. Он сказал, что следил за мной от самого замка, потому что ему надо со мной поговорить. Из-за меня его репутация, видите ли, сильно пострадала, потому что он объявил себя моим женихом, а я его прогнала. Теперь всё село смеётся над ним, и он не может больше там оставаться. Я сказала ему, что мне всё равно. Тогда он стал орать на меня, что я испортила ему всю жизнь и что он обязательно отомстит мне. Он вёл себя как какой-то припадочный. Когда он стал приближаться ко мне, я почувствовала опасность. Вынула зарингу из ножен и направила на него. От этого он совсем взбесился, заорал: «Отдай это мне!» – и бросился на меня, пытаясь схватить зарингу руками. Я ткнула его, как получилось. Я тогда ещё не слишком хорошо владела оружием, к тому же очень нервничала. Я не хотела его убивать… Просто хотела остановить… Он упал и корчился от боли. Я велела ему зажать рану руками и ждать, когда кровь перестанет литься. Он очень мучился и стонал. Кровь никак не останавливалась, я не понимала почему. Я пообещала помочь ему, если он навсегда оставит меня в покое, а он сказал, что не оставит меня в покое никогда. Тогда я окончательно убедилась, что он безумный. Я велела ему ждать меня, а сама побежала в замок за бинтами и заживляющей водой. Я старалась не попадаться на глаза другим стражницам. В замке я сложила всё, что нужно, в сумку и поспешила обратно. Когда я добралась до поляны, оказалось, что пастух уже умер. Тогда я оттащила его тело к самому краю ущелья и сбросила вниз. Заглянула в пропасть и сама чуть не упала, но удержалась, только сильно поранила колено. Там очень высоко, и вниз никто никогда не спускался. Его тело никто не нашёл. В Пограничном замке никто ничего подозрительного за мной не заметил, хотя я поранила колено и у меня остался шрам. Я тогда забыла, что у меня с собой были заживляющая вода и бинты, поэтому приложила лист, похожий на подорожник. Но это оказался вовсе не подорожник – и шрам на колене остался до сих пор. Приходили селяне из села – искали пастуха. Говорили, что он рассказывал обо мне, но не как о своей невесте, а как о той, которая обещала устроить его работать в министерство в столице. Говорили, что он пошёл ко мне и не вернулся. Стражницы вспомнили, что он стучался в замок, и сказали, что не пустили его. Селяне ушли, но некоторые стражницы стали посматривать на меня косо и расспрашивать с подозрением. Я уверяла, что ничего не знаю. Одна Рамси защищала меня. Наконец, все решили, что пастух уехал в столицу с какими-то попутчиками, и оставили меня в покое. Но мне было тяжело и противно на душе…
– Какая ужасная история! – тихо сказала Вероника. – Как ты могла?
Лаура внутренне похолодела. Она подумала, что, возможно, совершила роковую ошибку, которая станет последней в её жизни. Королева, даже та, которая стала именоваться Королевой только вчера, имеет право казнить. Вот так может всё и закончиться – неожиданно и сурово… Но Королева вдруг заговорила совсем о другом:
– Приблизительно две-три эры назад в столице стали появляться странные субъекты. С явной или скрытой одержимостью они старались занять различные должности, выведать государственные тайны, обрести деньги и власть. Они очень отличались от наших мирных и медлительных сограждан, но отличались в первую очередь не чрезмерной активностью, а своей глубокой аморальностью. Кому-то они внушали страх, кого-то раздражали, а в ком-то разжигали неуёмный эгоизм и собственничество. Когда Алисия вторглась в нашу страну, то именно из этих субъектов она набрала себе слуг. Они сразу потянулись к ней, как только она появилась в столице. Теперь они грабят и даже убивают мирных жителей Инириды. Мы не можем сейчас собрать всех одержимых слуг Алисии в специальных больницах, чтобы лечить их или перевоспитывать, – их слишком много. Мы должны сражаться с ними, как бы это ни было противно.
– Да, я понимаю, – осторожно сказала Лаура.
Вероника посмотрела в потолок и сказала как будто сама себе:
– То, что мирные люди должны сражаться с этими аморальными типами, ещё можно принять. Конечно, принять это очень, очень трудно. Особенно трудно после осознания Всеобщего Единства… – Она вдруг взглянула на Лауру так, что та виновато опустила взор. – Но как ты могла заменить любовные отношения такой мерзостью? Ведь ты сделала это даже не ради наслаждения! Какое там наслаждение! Ради сиюминутной прихоти! Ради простого любопытства! Я не слышала ничего ужасней… Как-то это не по-нашему. Хотя, может быть, не мне судить… Сейчас ночь – время тайн или откровенности. Ты откровенно поведала свою историю, я откровенно сказала, что об этом думаю. Вот и всё. Ну, а что касается того, что совершил этот странный тип, то… Такое, наверное, вообще не может быть прощено.
Лаура ничего не ответила, потому что была не в силах произнести что-то толковое. Она и представить не могла, что Королева отреагирует именно так.
– Ну, что же ты молчишь? – спросила Вероника печально.
– Я не знаю, что сказать, – призналась Лаура. – Я совершила ошибку, но сейчас я об этом уже почти забыла. Даже не предполагала, что вы осудите меня.
– Ты сама себя осудила и наказала. Ты потеряла что-то очень ценное, но я надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь всё вернуть. А что касается несчастного случая, который произошёл с одержимым… Печально, конечно, но он сам был виноват. И не в том виноват, что набросился на тебя, а в том, что когда-то свернул на тёмную дорожку.
– Спасибо, – проговорила Лаура, постепенно привыкая к мыслям Королевы.
– А теперь о главном, – сказала Вероника. – Я могу верить твоей клятве или нет?
– Какой клятве? – удивилась Лаура. Она никак не могла уяснить, о чём её спрашивают. Ей было трудно сосредоточиться. У неё даже возникло подозрение, что она спит.
– Той клятве, которую приносят Инириде её коронные стражницы.
– А вы поверите мне, если я отвечу на этот вопрос? – спросила Лаура с сомнением.
– Ответь честно – я и поверю. Не бойся. Если ты хочешь служить Кеноре, а не Инириде, ты можешь уйти. Иди на границу, попроси пропустить тебя в Кенору и больше никогда не появляйся в нашей стране.
Лаура почувствовала накатывающуюся слабость и оперлась рукой о подоконник.
***